Сон наваливается сверху и делает тело безвольным. Но он прерывается от шума, производимого – как я теперь знаю – жителями подземного Амджада. Ризван сказал, что в Амджаде не любят чужаков. А в нижнем Амджаде их ненавидят ещё больше. Мне удалось оторваться от преследования тогда и каким-то чудом забиться в эту дыру, оставаясь незамеченной некоторое время. Но "крысёныши" знают свои норы гораздо лучше меня. И сейчас они хотят лишь одного – изгнать чужака из своих лазов.

Оставаться на месте небезопасно и приходится едва ли не ползком выбираться из небольшой пещеры.

Холод и темнота. Я ориентируюсь лишь на звуки и те бледные, искажённые картины пространства, что увидела в мыслях грызуна. Звуки преследования становятся всё ближе – «крысёныши» обнаружили чужака и торопятся поскорее разделаться с ним. Остаётся только плутать в лабиринте узких лазов пещер и разрушенных улочек, засыпанных землёй. Кажется, удаётся оторваться. Но следом нога уходит в пустоту: почва под ногами осыпается вниз.

Когда смотришь на мир глазами крысы, никогда не следует забывать о разнице в весе грызуна и человека, пусть даже сильно отощавшего за несколько дней. Для крысы эти обманчивые настилы были такой же прочной поверхностью, как утрамбованная земля. Для меня они стали ловушкой. Сознание на мгновение уплывает прочь. И возвращается стремительно врываясь внутрь ноющей головы, когда чужие пальцы, сухие и тонкие, касаются шеи. Тусклый свет масляной плошки, поставленной кем-то сбоку, выхватывает из темноты оскал рта с острыми клыками, находящийся совсем близко от моего лица. Изо рта вырывается лёгкий вскрик. И тут же чужая ладонь зажимает мне рот.

– Тише, Алтана. У «крысёнышей» хороший слух.

– Касым?

Волчонок отползает назад, прижимая палец к губам. Я стискиваю тощего мальчишку в объятиях, не веря, что он жив. Чомпот хлопает меня по спине и отодвигается, чувствуя себя неловко.

– Отсюда нужно уносить ноги.

Огонёк от масляной плошки – тусклый, но мне он режет глаза, приходится щуриться. Теперь Касым выглядит настоящим волчонком: грязный, взъерошенный, с диким блеском в глазах и острыми клыками, от вида которых невольно содрогаешься.

– Что с твоими зубами, Касым?

– Ничего, – шепчет мне он, – одолжил на время. Мёртвому старику вставная челюсть ни к чему, а мне она пригодилась.

– Неплохая замена слову воровство.

– Привыкай, Алтана. Здесь по-другому никак.

– Как ты нашёл меня?

– Слухи здесь разносятся быстрее, чем на поверхности. А все новоприбывшие – на особом счету. В особенности те, кто не явился к Агзаму.

Касым воровато оглядывается и прислушивается, гася фитиль пальцами.

– Надо уходить, – шепчет он и безошибочно находит мою руку в темноте.

– Куда?

– Я же сказал, к Агзаму. Сейчас он правит «крысёнышами».

Я выдёргиваю свои пальцы из рук мальчишки.

– Я сама по себе, Касым. И не собираюсь прислуживать какому-то крысиному царьку.

– Тише ты! Мне просто повезло, что я обнаружил тебя первым. Почему ты не хочешь заручиться покровительством?.. Ты не сможешь прятаться вечно. Рано или поздно тебя найдут. И тогда тебе не поздоровится.

Я отрицательно качаю головой.

– Если ты хорошо ориентируешься в норах, Касым, лучше покажи мне самый дальний угол.

– И что ты будешь делать?

– Ещё не решила. Надо обдумать всё как следует.

Мальчишка колеблется несколько мгновений.

– Хорошо. Я покажу тебе одно укромное место. Но если что, я тебя не видел. Мне не нужны неприятности. Ты хочешь сдохнуть, по всей видимости. А я – нет.

Мне приходится доверить свою жизнь маленькому миркхийцу, ведущему меня в абсолютной темноте.

– Как ты здесь ориентируешься?

– Я считаю, – шёпотом отвечает Касым, – останавливаюсь и начинаю сначала, если приходится сменить направление. Налево.

Мы петляем в узких лазах довольно долго, пока вдруг волчонок не останавливается.

– Сюда нужно протискиваться боком, но ты сейчас тощая, как я. Справишься.

Вдалеке раздаются шорохи и доносится приглушённый звук чужих голосов.

– Скорее! – толкает меня Касым и мне приходится рвануть в узкий промежуток изо всех сил, обдирая кожу на плечах и на животе. Волчонок забирается следом в небольшую пещерку. Мы сидим бок о бок, дожидаясь, пока всё стихнет.

– Здесь всюду так?..

– Норы? Нет… Это только здесь. Там дальше – улицы старого города, здания. Почти как наверху. Только без солнца. И кое-где засыпает временами. В особенности в змеином логове.

– Где? – переспрашиваю я.

– Там, – машет рукой куда-то в сторону Касым, – сейчас правит Агзам со своими «откормышами», но раньше, по словам жителей, он правил на пару с приятелем Хади.

– А потом дружба распалась?

– Не знаю. Я застал только карлика, а говорящего со змеями не успел застать. Говорят, что Агзам захотел надуть приятеля. А тот, почувствовав, что запахло жареным, удрал, прихватив с собой кое-что.

– Что именно?

– Не знаю. Но Агзам бесится, хоть и виду не подаёт. Потому что не может заполучить то, что он хочет. А аппетиты у него огромные, пусть и сам он мал.

Я пытаюсь уложить услышанное в своей голове и спрашиваю:

– Почему говорящий со змеями?

– Там змей – тьма. А его не трогают, он раньше их заговаривал.

– Играл на трубочке? – спрашиваю я, вспоминая ярмарочных умельцев.

– Не знаю. Мне всё равно…

Волчонок замирает и садится на пол, обхватывая руками себя за плечи.

– А ты как сюда попала? Тоже отпустили на свободу? – усмехается он.

Я сажусь рядом. Призрачное тепло тех двух чужаков, прижатых плечом к плечу.

– Нет. Разве кто-нибудь даст мне желаемое? Остаётся только брать его самой.

– Странные у тебя желания. Я бы лучше терпел постоянные крики Отхон-бая, чем находился здесь. Или нет. Я лучше бы спустил сюда его самого.

Мы замолкаем на время. На бесконечно долгое количество мер времени. Потом волчонок встаёт и касается плеча рукой:

– Кажется, всё стихло. Пойдём. Здесь, оказывается, небезопасно и недостаточно тихо.

Снова петляем по узким лазам. Но поверхность земли под ногами становится более ровной, ходы – более широкими.

– Куда мы идём, Касым?

– Сейчас прочёсывают окраину. Затаишься здесь на некоторое время. Они не станут искать так близко…

Отчего-то я безоговорочно доверяю Касыму. Потому когда он останавливается и подталкивает меня в спину, приглашая пройти вперёд, я послушно шагаю в узкий коридор. Слишком поздно замечаю отблеск света на одной из стен и чувствую, как по голове бьют чем-то тяжёлым, натягивая следом чёрный мешок.